Интерлюдия Пятая
Сплюнув в море, Теодон отошел от борта своего корабля, отворачиваясь от удаляющейся суши материка. Еще одни "пассажиры" были высажены на сушу по приказу одного Длинноушества. Его работа по доставке "изящных" с их островов на материки была очень прибыльным делом, за которое он получал полновесные золотые, некоторые специфические услуги информацией, так и возможность полюбоваться на "изящных" фигуристых эльфиек. Хотя с этим обычно часто существует риск получить неприятности, ведь таких важных особ часто сопровождает охрана. И он должен заметить, эльфийки иногда попадаются… экстравагантные. Это если не переходить на личности. Чего только стоила последняя эльфийка которая заставила Теодона и его команду матросов дочиста драить корабль, он естественно любил свою посудину, но ТАК её мыть даже он считал лишним. Корабль конечно выглядел так, как он его помнил еще будучи мальчиком, чистый, светлый, после того как темный слой дерева был содран. Но команда корабля была уставшей настолько, что он сутки не мог добиться от них нормального выполнения работы. Возмутиться таким произволом со стороны эльфийки мешало чувство самосохранения в лице гигантов у которых руки были толщиной в три его руки и иногда выглядывающие из-под плащей огромные тесаки, слишком большие для обычного человека. За те дни, что он их переправлял, Теодон не мог точно сказать что это за гиганты, чего и не стремился исправлять. Любопытство, точно лишнее в его работе. Ну и то из-за чего он до сих пор плевался смотря в сторону уже невидимой суши, это идеальное исполнение песни моряков "Глубина суши", которую один гений посмел фальшивя спеть пред светлыми глазами одной эльфийской особы. Горло содрала вся команда, общаясь теперь между собой лишь жестами или тихим сипением, часто заглушаемым громким морем. А про каждодневную побудку рано утром чтобы сделать зарядку, Теодону даже вспоминать больно. Вспомнив этот переливающийся колокольчиками очаровательный голосок, холодно и презрительно произносящий "Ничтожества", мужчина страдальчески поморщился. Это он вряд ли когда-нибудь это забудет, как и кто-нибудь другой из его команды. Ведь несмотря на все неудобства, на зарядку ходили все. Эльфийка проводила зарядку лично, принимая в ней активное участие. Потому команда получала не только эстетическое удовольствие от вида её изгибов при очередном наклоне, но и странное наслаждение от её оскорблений в наш адрес.
В последнее время Теодон начинал чувствовать тревогу, за эти месяцы ему пришлось уже не единожды доставлять эльфов не только на Левый и Правый материк, но и часто переправлять их на Дикий. И это при том, что всего с год назад, обычно нормой был один рейс в месяц, сейчас же пассажиры садились на его корабль сразу как он выполнял прошлое задание. Что-то намечалось, и считая себя неглупым человеком понимал что быть проблеме. Несмотря на внешность эльфиек, Теодон осознавал их опасность и догадывался какие "прогулки" они выполняют на материках, особенно с таким сопровождением. Чего стоил относительно недавний отряд из пяти вооруженных до зубов мужчин, плывущих выручать свою "дочку", которая как он знал, была эльфийка, носившая приставку "дочка" скорее всего даже при его прадеде, как минимум.
— Шевелитесь подводные свиньи! — проорал зычным голосом мичман, придавая морякам на палубе большей резвости. — Нас ждет долгий путь на столичный остров, полный опасных тварей, где нас ждут красивые, и сексуальные эльфийки. А ну быстрее канальи, или вы по мужикам? Не вижу вашего восторга?
— Сиськ…! — зашел капитан корабля в свою каюту, прерывая глупую кричалку, прилипшую к команде после последней пассажирки.
С грустью осмотрев свою сверкающую чистотой каюту, последствия случайного попадания в эту личную обитель чистоплотной и помешанной на идеальности эльфийки, капитан с каким-то мрачным удовлетворением бросил свою кожаную курточку прямо на пол, и старательно наступая на ковер, оставляя на нем мокрые следы от сапог прошел к своему сейфу, спрятанному за его стулом прямо в деревянном корпусе корабля. Несколько привычных движений руками на запирающем механизме гномьей работы, Теодон получил доступ к документам. Несмотря на свою балагурную натуру, видящую свой порядок в создаваемом им хаосе, он не терпел этого самого хаоса на корабле и лично проводимыми им записями. В первом случае потому, что этот хаос создавал не он, а во втором, цифры хаоса не любят, они приверженцы порядка. В толстой папке из бумаги, велись записи его работы на эльфов, где было записаны все его перевозки пассажиров: число отправки, число прибытия, откуда и куда, количество пассажиров и несколько коротких меток коротко описывающего пассажира. Если эльфы узнают об этой папке, то ему несдобровать, его работа на них была тайной и не терпящей разглашения, но Теодон всегда умел смотреть на перспективу, а потому понимал что когда он перестанет быть им полезен, и разойдутся они полюбовно или у этого корабля появиться новый капитан и команда, зависело лишь от него. Но эта папка не для шантажа, он не настолько самоуверен. К тому же ему не раз приходилось видеть боевые команды эльфов, и капитан не чувствовал уверенность в своих силах, и достаточно смелости чтобы им что-то диктовать. Но вот получить за эту папку соответствующее количество золота и защиту от некоторых людей и организаций, вполне. Выбор стоял между Высшим Квадратом магов, которые точно смогут прикрыть его от чего угодно, и Орденом Крови. Первых эльфы боялись и ненавидели, капитан даже не мог представить, откуда у них такие глубокие чувства к этой весьма тонкой прослойке человечества, так и вторых они просто боялись с большой долей определенной опаски. Хотя опасаются архикровистов все, даже орки, так что тут удивляться нечему.
Капитан не чувствовал себя каким-то предателем, или параноиком. Эльфы хоть и нравились ему внешне, внутреннюю их суть он откровенно опасался. Эльфы и эльфийки умели играть благородных, добрых, величественных, мудрых и всепонимающих существ, они умели претворяться долго, но не постоянно. Он имел возможность увидеть их внутреннюю натуру, и к его удивлению у многих она оказалась весьма расшатанной. Это или ему так везло, или у многих эльфов серьезные расстройства с психикой. На личную эксцентричность эльфов это было не похоже. Но главное он замечал взгляды что они иногда кидали на него и других людей, к сожалению он не мог увидеть обычных эльфов, что живут внутри Изящных островов, ему приходилось быть лишь на окраине, возможно там всё намного лучше, но пока у него сложилось такое мнение. Их ненавидели, презирали и… боялись. Да, именно боялись. Последнее надолго выбило его из себя. Не магов или архикровистов, что даже понятно, а даже обычных людей. Можно было бы подумать, что эльфы трусы, но нет, это не так, далеко не так. Большинство видимых им эльфов тайно и незаметно боялись людей, всячески это скрывая. У наиболее эксцентричной прослойки эльфов страх заменялся какой-то совсем уж непонятной эмоцией, но это лишь выделяло страх остальных эльфов. А с теми кого боишься нельзя стать друзьями и союзниками. Люди эльфам не друзья, а скорее даже наоборот, хоть последние и всячески скрывают свое настоящее отношение. Теодон это понимал, и готовился, когда страх у эльфов пересилит другие чувства.
Положив папку на стол, капитан начал внимательно просматривать рейсы, что он провел за все время своей работы. Набралось их за это время немало, за сотню перевалило, особенно за последнее время. А он ведь не единственный такой капитан, как минимум он знает еще о двух кораблях с командой из людей, что тайно доставляют эльфов и работающих на них людей на места. Углубившись в чтение и сопоставление времени доставки с новостями из материков, Теодон подмечал те или иные события, со смертями и пропажами известных людей что происходили в примерно тех же местах где его корабль высаживал "пассажиров". Некоторые старые новости он узнавал только сейчас, потому не всегда понимание для чего он мог доставить эльфов, приходило сразу. Это опять же можно было назвать паранойей, ведь из сотни рейсов лишь семь привели к смерти кого-то влиятельного или известного, но он понимал, что о некоторых вещах он мог просто не знать. Последней известной ему новостью была трагическая "случайная" смерть Эзбера Колджоро, идеально знавшего праязык людей и занимавшегося переводом старых записей людей на современный язык, а так же продажей этих переведенных документов, карт и всего что только можно было перевести. Человеком он был конечно старым, но не настолько чтобы ударившись головой о стену, выпасть из окна третьего этажа на железную и острую решетку забора своего дома. Его мысли и размышления уже начали уходить очень далеко, давая шикарные возможности для цветения его паранойи, как в его каюту внезапно ввалился мичман с перепуганными глазами и всё так же, видимо по привычке громко проорал: